Трагедия мятежной души

Новая постановка театра «Ильхом» стала испытанием и для прошедших его с честью артистов, и для зрителей.

Спектакль «Цветаева. Федра» создавали к 125-летию со дня рождения поэтессы. Режиссер — лауреат премий «Золотая маска», «Дебют», «Триумф», «Чайка» Владимир Панков — худрук москов­ской студии «SounDrama», где театр органично соединяется с музыкой, хореографией и изобразительным искусством. Примеры тому — родившиеся с 2000 года два десятка постановок в России, Беларуси, США, Франции, Швейцарии и нашей стране. И в этот раз режиссер снова приехал не один — с хореографом Полиной Мироновой и художником Сергеем Агафоновым.

Панков уже дважды работал в «Ильхоме» — над спектаклями «Семь лун» по поэме Алишера Навои и «Дождь за стеной» Юрия Клавдиева. Оба — украшения без того яркого репертуара, подобного в других театрах нет. То же можно сказать об этой постановке, в которой есть генетическая связь с предыдущими в художественном и музыкальном решении. Но здесь задана новая высота в плане и самоотдачи артистов — эмоциональной ли, физической ли, и соз­данного ими в зале напряжения.

Однако добраться до этой вершины нелегко даже подготовленному зрителю, не говоря уже о тех, кто не знаком с биографией и творчеством Марины Цветаевой. Название неслучайно включает двух женщин, ведь на сцене разворачивается история и Федры, и самой поэтессы. При работе над спектаклем использовались также дневники послед­ней и ее детей, письма и воспоминания. Эти пересечения жизнеописаний — не всегда явно читаемые — усложняют понимание происходящего. О ком постановка, кто перед нами в отдельно взятую минуту: любимый муж Цветаевой Эфрон или постылый супруг Федры Тезей? Пасынок из древнегреческой трагедии Ипполит или сын поэтессы Мур? Чья судьба крушится на глазах публики? Вопросов много, и тем интереснее попытаться найти ответы.

По-своему влияет на восприятие и изменившаяся до неузнаваемости сцена, поменявшаяся местами со зрительным залом и целиком, от пола до потолка обитая холодным отсвечивающим железом. Здесь все герои оказываются на виду, как и то, что у них на душе. Декорации же предельно условны, а костюмы отсылают то к античности, то к началу XX века.

История из мифов вдохновила не одного драматурга, но редкий из них рассматривал ее с позиций Цветаевой. Эта пьеса стала второй в оставшейся незавершенной трилогии «Гнев Афродиты». Там, где прежде видели — и обычно осуждали — преступную страсть, поэтесса вывела на первый план любовь столь бурную, что ей не дашь оценок. И сюжет для нее вторичен — на первом месте те самые чувства, что ураганом проносятся перед публикой и в постановке Панкова. Глядя на то, сколько всего происходит на небольшой сцене и как хореографически скоординированы многочисленные участники действа, трудно поверить, что репетиции шли всего месяц.

Самый сильный образ — главной героини — создала заслуженная артистка Узбекистана Ольга Володина. Трагическую роль доведенной до исступления женщины с надломленной психикой и мятежной душой она не просто примеряет на себя, а вживается в нее. Сложнейший цветаевский текст из ее уст звучит так, как должно, во всей своей многослойности.

Ключевых персонажей убедительно играют также заслуженная артистка Марина Турпищева, приглашенный из Молодежного театра Узбекистана Анвар Картаев (в другом составе — Борис Гафуров), солистка ГАБТа Надежда Банделет, Анастасия Сергеева и Алексей Писцов. Актеры младшего поколения и студийцы в основном задействованы в массовых сценах, где они служат живым выражением столь мощной драматургической энергии, какую редко ощущаешь в театрах. И под стать всему этому звуковой ряд, созданный ансамблем «Омнибус» и становящийся равноправным участником постановки. Старания артистов и музыкантов нельзя оценивать по отдельности, потому как именно вместе они — волна. Эффект от увиденного и услышанного несколько ослабляет лишь хронометраж — историю можно чуть поджать без ущерба для истории.

Судя по всему, режиссер создавал этот спектакль в первую очередь как признание в любви автору. Здесь громко заявляют о себе ее неожиданные поэтические находки, придуманная вереница образов, параллелей, метафор и подлинная острота переживаний, превосходящих, кажется, все, что может быть отмерено одному человеку. Нелегкие для восприятия стихи, где любое слово — как удар, сами подобны стихии. Потому «Федру» так редко ставили — непросто подобрать выразительные средства. Саундрама же — самый подходящий жанр для спектакля по и о Цветаевой.

Рамиль Исламов.

Фото Анатолия Кима

Дата публикации: 18 11 2017
http://www.pv.uz/ru/kultura/tragediya-myatezhnoy-dushi