Премьера в Ilkhom: «Федра»

Драматургия Цветаевой очень трудно переводится на театральный язык. Поэтесса всегда с недоверием относилась к театру — трудности воплощения ее текстов на сцене испытали многие режиссеры. «Федра» с большим успехом была поставлена, кажется, только однажды: в 80-е годы в Театре на Таганке Роман Виктюк создал спектакль с Аллой Демидовой в главной роли. Впрочем, желающих разделить этот успех не убавляется. Российский режиссер Владимир Панков — из их числа.

О руководителе студии SounDrama театралы Ташкента говорят уже довольно давно — в 2010 году Панков поставил на сцене «Ильхома» проект «Семь лун» по одной из глав «Пятерицы» Алишера Навои, а спустя три года пополнил репертуар театра постановкой «Дождь за стеной» по пьесе Юрия Клавдиева, одного из столпов современной российской драмы.
«Федра» совсем из другого мира — античная история страсти царицы к пасынку — одна из главных тем творчества Цветаевой. Традиционно сюжет повести сценически трактуется, как тема материнской любви, которую поэтесса испытывала к своим возлюбленным — реальным или выдуманным. Панков, известный мастер, и все это знает, а сложностями стихосложения его уже давно не смутишь.
Режиссер не стал заигрывать со зрителями, предложив им решить весьма непростую задачу — услышать цветаевский слог и в тоже время следить за ходом спектакля. Почти всю первую половину действия зал пытается поймать его ритмику, когда царская свита, выступающая в своеобразной роли древнегреческого хора, жонглирующего друг с другом строчками из пьесы дополняя их хореографией. Видно, что молодые артисты «Ильхома» отнеслись к сложному тексту столь серьезно, что пытаются демонстрировать все свои навыки оптом и в розницу. Впрочем, у пришедших на премьеру выбора не остается: на время постановки зрительские ряды и сцена меняются местами, привычная спасительная дверь для всех, кто не смог бы высидеть двухчасовую постановку до конца, осталась недосягаемой.
Панков действие спектакля помещает в «оцинкованное» пространство, практически лишенное декораций: самыми живыми вещами на сцене оказываются инструменты ансамбля Omnibus, артисты которого помогают не только в музыкальном оформлении постановки, но и актерской игрой на сцене. Любопытны вариации на темы античных костюмов и солдатских вещмешков в качестве временной ремарки, связанной с биографией Цветаевой в начале Второй мировой войны.
Позже с потолка сцены спустят канаты, на которых с гимнастическим проворством будут раскачиваться актеры, создавая атмосферную декорацию «сломанного», мира. Но главная веревка, появится уже в самом начале действия. «Хоть вешайся!» — так оценил качество обвязывающегося материала Борис Пастернак, помогающего Цветаевой собирать чемоданы в эвакуацию, и звучит эта оценка красноречивее любой сцены самоубийства.
Спустя час сценического действия, сбивчивый, строптивый текст начинает превращаться в осмысленное действие. Впрочем, трагедией античного рока назвать происходящее на сцене можно со значительной долей условности. Федра в исполнении Ольги Володиной, это не «безумно любящая молодая женщина» — голосовые модуляции актрисы ближе к режиссерскому замыслу о материнской чистой любви Цветаевой, нежели к образу жены седого Тезея.
Кормилица (Марина Турпищева), уже не темное воплощение богини Афродиты, а тайная поверенная в любовных делах своей госпожи из эпохи Возрождения, посыпающая в финале гвоздиками тела на смертном одре. Царевич Ипполит (Фаррух Молдаханов), мечущийся, отчаянный, слабый, но искренний у Цветаевой, в постановке старательно следит за ритмикой стиха, из-за чего выглядит несколько статичным, лишенным эмоций и правдоподобия.
В конце спектакля впечатление, что Панкова более интересовала в Федре сама Цветаева, нежели наоборот, укрепляется полностью. В третьей части звучат последние письма поэтессы, которые сжигают сразу после их прочтения. Выход в прозу несколько нарушает сложившееся ритмическое действие, но вполне пригоден для понятного современному зрителю финала. Поэтому последовавшая за ним четвертая поэтическая часть об одиночестве и безысходности любовного чувства сбивает публику с толку. Сдержанные поначалу аплодисменты после премьеры — не только признак определенного ступора зрителей, не привыкших к сложной лексике Цветаевой, но и, возможно, желание после спектакля самим более детально разобраться в хитросплетениях древней мифологии на поэтический лад.

Автор: Дмитрий Поваров, 23 октября 2017
https://www.afisha.uz/theatres/2017/10/23/fedra/