О феномене “Ильхома” и его актуальном искусстве.
МАРТ 5, 2020CAA NETWORK
Пожалуй, самым резонансным событием начала этого года в театральной жизни столицы Узбекистана стало опубликованное 12 февраля этого года обращение театра «Ильхом» к широкой общественности. Знаменитый театр, основанные еще в далеком 1976 году, смог выжить даже после жестокого убийства основателя театра – известного режиссера на постсоветском пространстве Марка Вайля.
Но сегодня судьба театра зависит от решения властей и нового собственника здания, где театр «Ильхом» арендует помещение. Как говорится в обращении коллектива театра, у них нет средств и возможностей для того, чтобы приобрести новое помещение и воссоздать в нем театр заново, а потеря своего пространства фактически означает смертный приговор театру «Ильхом».
В чем суть наследия Марка Вайля и почему важно сохранить созданный им театр? Как он выживает, будучи независимым и не имея поддержки от госбюджета? Откуда «Ильхом» черпает свои творческие ресурсы? Само существование этого театра в советскую и постсоветскую эпоху – это феномен? Обо всем этом в беседе с CAAN рассказывают художественный руководитель театра Борис Гафуров, заместитель директора театра Ирина Бхарат и искусствовед Тахир Юлдашев.
В чем принципиальные особенные характеристики театра “Ильхом”?
Борис Гафуров: Это первый и единственный независимый театр в Узбекистане. В нашей стране есть студенческие и любительские независимые театры, но нет независимых профессиональных групп без государственной поддержки и дотаций, за исключением театра «Ильхом».
Главная отличительная характиристика – репертуарная политика. «Ильхом» зарождался как независимый театр и первые его спектакли ставились по пьесам, которые входили в так называемый “чёрный список”, т.е. из запрещенного списка в семидесятых годах прошлого века. Ни один театр в СССР не мог себе позволить играть то, что играл «Ильхом» на своей сцене в советскую эпоху.
Я хотел бы отметить еще один важный момент, который отличает «Ильхом» от других театров. С советских времен у нас было понимание узбекского, русского, корейского театра и т.д., Иначе говоря, театры различались по национальностям и культурам. «Ильхом» зарождался как многонациональная команда и он сломал эти границы, создал межкультурную и межнациональную команду, где играют узбеки, русские, евреи, корейцы, армяне и представители других национальностей. На сцене театра звучит русская, узбекская, английская и французская речь.
В чем секрет успеха и популярности театра «Ильхом» за рубежом?
Тахир Юлдашев:
На мой взгляд, основной фактор успеха состоит в том, что спектакли «Ильхома» отвечают актуальным и современным требованиям практики мирового театра. И еще очень важный момент: спектакли Марка Вайля – самые условные. Я считаю, эта условность помогает сценической атмосфере быть бесконечной и в то же время содержательной. Поэтому зарубежный зритель хорошо воспринимает спектакли «Ильхома». В свое время я ездил вместе с труппой «Ильхома» в Болгарию, там на ура принимали спектакль «Мещанская свадьба». Другие успешные примеры – «Радение с гранатом» с восточным колоритом, «Счастливые нищие».
О наследии Марка Вайля
Один из первых в истории бывшего Советского Союза профессиональный негосударственный театр «Ильхом» был основан в 1976 году режиссером Марком Вайлем и группой выпускников Ташкентского театрально-художественного института. Первоначально он назывался ЭСТМ «Ильхом» – Экспериментальная Студия Театральной Молодежи. Театр с самого начала складывался как ансамбль, состоящий из свободно импровизирующих и чутко слышащих друг друга солистов. В этом театре дебютировали молодые драматурги, впоследствии сформировавшие драматургию «новой волны».
Когда речь идет о театре «Ильхом», мы часто слышим о наследии Марка Вайля. В чем суть этого наследия? Отражается ли его наследие в режиссерском стиле?
Борис Гафуров:
Я один из первых учеников Марка Вайля, закончил первую студию при театре «Ильхом», проработал с ним многие годы и сейчас возглавляю этот театр. Безусловно, его колоссальный труд и мастерство, вложенные в этот театр, не могут исчезнуть без следа. Школа Марка Вайля, созданная по его методике обучения молодых актеров, продолжает работать и приносить свои плоды по сей день. Мы уже набрали одиннадцатую студию и вся методология обучения сохранена нами.
А вот режиссерский стиль меняется со временем, потому что театр – это не музей. Современный театр – это живой организм, что-то добавляется либо трансформируется. Но его основу и фундамент создал Марк Вайль.
Какие спектакли, созданные Марком Вайлем не покидают сцену театра по сей день, а какие уже сняты с репертуара театра и почему?
Борис Гафуров:
К сожалению, в сегодняшнем репертуаре театра уже нет многих спектаклей, поставленных Марком Яковлевичем. Причины – разные, зачастую это смена команды актеров. Многие артисты, которые работали при Марке Вайле, уехали из Узбекистана, и сохранить в репертуаре спектакли, созданные определенной командой, актерами и главными героями – очень сложная задача. Но, несмотря на это, нам удалось сохранить из его репертуара такие спектакли как “Счастливые нищие” (по пьесе Карло Гоцци), “Квартал Тортилья-флэт” (Джон Стейнбек), “Белый белый чёрный Аист” (по произведениям Абдулла Кадыри) и “Свободный роман” (по произведению Александра Пушкина). Все эти спектакли по сей день собирают полные залы зрителей и идут с полным аншлагом.
«Ильхом» после Марка Вайля
Как изменился репертуар театра после Марка Вайля в плане тематики постановок и остроты пьес?
Борис Гафуров:
Меняется время, события вокруг нас, меняемся мы, соответственно меняется репертуар нашего театра. Как я говорил уже, театр – живой организм и он чутко реагирует на то, что происходит вокруг нас. Об этом говорит недавно состоявшаяся премьера спектакля «Завтра» по пьесе Никиты Макаренко. В нем четко, остро и честно говорится о том, что происходит сейчас с нами, с нашим городом и страной, о сносах домов, трагедиях и драмах, которые переживают люди с этими изменениями, о маленьком человеке, который сталкивается сейчас с рыночной экономикой и новыми правилами игры. Меняется время, меняется тема. Мы также говорим о любви и человеке, сегодняшних обстоятельствах и сегодняшнем человеке в этих обстоятельствах, это главное – чем живёт сегодня театр «Ильхом».
Из репертуара, созданного после смерти Марка Вайля, какие спектакли стали хитами?
Борис Гафуров:
Это постановки «Семь лун» по произведению Алишера Навои, «Дождь за стеной» по пьесе Юрия Клавдиева и «Собачье сердце» по одноименной повести Михаила Булгакова. Это хиты репертуара «Ильхом», созданные после Марка Вайля.
Отличаются ли хиты в Узбекистане и за границей – во время зарубежных гастролей?
Борис Гафуров:
Пожалуй, нет. Они почти что совпадают. На мой взгляд, это потому, что наш зритель везде одинаков, будь он в Узбекистане или за рубежом.
Каковы тренды последних лет в театре «Ильхом»?
Ирина Бхарат:
За последние несколько лет мы создали так называемый синтетический театр в лаборатории театр+музыка. У нас в спектаклях работают музыканты, что выгодно отличает нас от других театров. Мы практически не пользуемся фонограммой, чаще в наших спектаклях звучит авторская музыка, которая сочиняется специально для каждой постановки. Музыканты на сцене с инструментами работают как актеры. Это своеобразный синтез театра и музыки, это наша лабораторная работа – сложные в техническом плане, но сделаны на профессиональном уровне.
Как выбирается пьеса для ильхомовской сцены? Есть ли круг драматургов и писателей, к которым вы часто обращаетесь (русских, узбекских и западных)?
Борис Гафуров:
Я знаю, что есть театры, у которых свои писатели и драматурги, к которым они часто обращаются. Но у «Ильхома» нет такой традиции и выбор пьесы – это всегда случайность. Например, ты читаешь материал и он начинает тебя трогать, ты его хочешь поставить. Совершенно неважно, чье это произведение – русского, узбекского или западного драматурга.
Что значить – быть одной крови с «Ильхомом»?
Взаимодействие между зрителями и действиями, которые происходит на сцене театра, напрямую зависит от режиссера и его стремлений. Его главная задача – сломать материальную преграду, стоящую между публикой и актерами. Режиссер отвечает за организацию и структурирование всех элементов театрального представления для создания единого, гармоничного и целостного спектакля.
По каким принципам и соображением приглашаются режиссеры в «Ильхом» для постановок? Сотрудничаете ли вы с молодыми режиссерами?
Ирина Бхарат:
К нам поступают много предложений и мы очень тщательно подходим к вопросу выбора режиссеров для постановок на нашей сцене. Наша команда находится на высоком профессиональном уровне и для нас важно, чтобы режиссер совпал с нашей командой. Другими словами, чтобы он владел языком нашей команды и был с ней «одной крови». Один из примеров такого успешного тандема – сотрудничество с режиссером московской студии SoundDrama Владимиром Панковым. Когда он поставил на сцене “Ильхома” свой первый спектакль “Семь лун” по произведению Алишера Навои, мы поняли, что это наш режиссер. Впоследствии мы стали большими друзьями и делаем совместные проекты с его труппой SoundDrama.
У нас было несколько случаев, когда приезжали режиссеры и начинали работать, но они “пробуксовывали” и не тянули команду. Поэтому мы всегда в поиске таких режиссеров, с которыми совпадает “группа крови”.
Мы стараемся сотрудничать с молодыми режиссерами, на базе нашего театра проходит лаборатория молодых режиссеров Центральной Азии, на которую съезжаются 20-30 человек. Они пропитываются эстетикой «Ильхома», и мы надеемся на дальнейшее сотрудничество с ними в виде совместных проектов, и что они будут нести в себе энергию «Ильхома». Некоторые из них уже пробуют свои силы на нашей сцене.
Как подбирается актерский состав «Ильхома»? Вы «выращиваете» творческий ресурс в своих школах, как это делается в некоторых театр-студиях Узбекистана? Или у вас иные подходы к этому вопросу?
Борис Гафуров:
При нашем театре есть своя студия, где происходит обучение актерскому мастерству и 90% актеров, которые играют на сцене «Ильхома» – это выпускники нашей же студии. Обучение длится 3 года. К нам в студию приходят ребята после школы или колледжа, а некоторые даже после окончания Театрального института. По окончании обучения они выходят на сцену, лучшие выпускники остаются в театре «Ильхом». Остальные 10% – приглашенные актеры с других театров, это люди, которые близки нам по духу, они понимают эту жизнь так же, как и мы.
В чем была необходимость создания своей студии? Ведь актерскому мастерству обучают также в Театральном институте.
Борис Гафуров:
Иногда к нам приходят выпускники Театрального института, есть замечательные и талантливые ребята. Но они обучены совсем по-иному и их придется «ломать», потому что у нас эстетика и понимание профессии совсем иное, подход другой. Я не говорю, что они хуже или лучше, просто у них иное понимание этой профессии, чем у нас.
Ирина Бхарат:
Мы не академический театр, у нас камерная площадка blackbox – когда ты находишься в непосредственном контакте со зрителем, нет занавесок и кулис. В пространстве камерного театра blackbox нет дистанции между зрителем и актёром, это всё равно, что выйти и ничем не прикрыться, быть готовым существовать в метре от зрительских глаз. Для того, чтобы существовать в таком пространстве нужно учиться. Во многих театрах существуют свои студии и школы, их методики заточены под выращивание кадров в том направлении, в котором они работают. Это было мудрое решение Марка Вайля – создать свою школу-студию. Он понимал, для того чтобы театр жил его нужно подпитывать и выращивать кадры самим. Школа театра «Ильхом» существует уже больше 25 лет.
Театр – это убыточное предприятие
Цены на билеты в «Ильхоме» – одни из самых дорогих, если сравнить с ценами на спектакли других ташкентских театров. Поскольку он является негосударственным и независимым учреждением культуры, среди ташкентцев бытует мнение, что «Ильхом» – это коммерческое и прибыльное предприятие.
Театр «Ильхом» существует только за счет средств, вырученных от продажи билетов или есть еще иные источники содержания театра, например, коммерческие проекты, средства меценатов и рекламодателей?
Ирина Бхарат:
Только 30% бюджета мы покрываем за счет продажи билетов. К сожалению, наш театр не может существовать только за счет с выручки из кассы, потому что у нас всего 150 посадочных мест. Если установить цены на билеты еще выше, чем сейчас, то потеряем своего зрителя. Поэтому устанавливаем такие цены, чтобы наш зритель мог себе это позволить. У нас и так достаточно высокие цены на билеты, но мы держим систему скидок для пенсионеров и студентов, в размере 50%.
Остальные 70% бюджета мы покрываем за счет других источников. К сожалению, меценатов в среде узбекского бизнес-сообщества мы пока не нашли, институт меценатства у нас пока не развит. По всей видимости, компании пока что зарабатывают деньги для себя, поддержать искусство – наверное будет следующий этап развития экономики Узбекистана. Что касается рекламодателей, они больше заинтересованы размещать свои баннеры в больших пространствах, к примеру, возле крупных рынков и т.п., чем поставить рекламу в театре «Ильхом». Поэтому реклама – это не наша история, наверное, у нас рекламодателя должно интересовать имиджевая реклама. Но, этого пока нет.
Мы сотрудничаем с некоторыми компаниями, которые нас регулярно поддерживают, например, компания Knauf. Эта компания периодически выделяет средства на реализацию наших проектов. Впервые они нас поддержали когда мы запустили лаборатории инклюзивного театра и работали в проекте с людьми с ограниченными возможностями. Компания оказала финансовую поддержку, для того чтобы создать пространство вокруг театра доступное именно для таких людей. В этом проекте также участвовала компания My taxi. Кроме того, мы сотрудничаем с Гёте-Институтом (Ташкент) и Швейцарским бюро по сотрудничеству. Обращаемся во всевозможные международные фонды, чтобы найти хоть какое-то финансирование. Из таких 100 запросов одно может быть «выстрелить», это очень сложная работа.
Борис Гафуров:
Я часто слышу комментарии людей, в том числе зрителей, которые не понимают – за счет чего и как живет театр «Ильхом». Нас часто обвиняют в завышенных ценах на билеты и говорят, что наш театр «сытый» и «зажравшийся», где «крутится» много денег. Я должен сказать, установленные цены на билеты – это вынужденная мера, чтобы театр смог просто выжить, а не купаться в роскоши. И только поэтому мы являемся одним из самых дорогих театров в Узбекистане. Если мы опустим цены, у нас не хватит средств на существование, платить зарплаты актерам, делать новые спектакли и поддерживать старые спектакли в надлежащем виде. Мы не получаем каких-либо средств от государства, мы живем по рыночным механизмам.
Театр априори – убыточное предприятие. Ни один театр в мире не может существовать без поддержки или со стороны государства или бизнеса и меценатов, даже если он самый именитый и знаменитый.
«Ильхом» – это феномен?
С конца 80-х и начала 90-годов прошлого столетия театр “Ильхом” считали оазисом свободного самовыражения в условиях цензуры над культурной жизнью общества.
Как вы можете объяснить такой феномен, как существование театра в эпоху правления Ислама Каримова?
Борис Гафуров:
Тот факт, что театр «Ильхом» был таким, каким он должен был быть, даже в эпоху Ислама Каримова в Узбекистане, это уже феномен; то, что театр выжил в этот период – это тоже феномен. Объяснение тому, скорее всего, такое же, как существованию московского театра «На Таганке» в советское время – показать факт существования свободы слова в том или ином виде против обвинений со стороны о полном ее отсутствии. Во все эти времена театр «Ильхом» жил и не сдавал свои позиции, он был местом вне цензуры, наши спектакли не регулировались кем-либо и никто нам не говорил – что можно, а чего нельзя. Мы всегда были независимой площадкой и сами формировали свой репертуар.
Как отражается в деятельности театра “Ильхом” эпоха реформ, которую мы наблюдаем в Узбекистане за последние три года? Появились ли на сцене “Ильхома” спектакли о событиях, проблемах и жизни общества в нынешнем периоде?
Ирина Бхарат:
В этот период в нашем репертуаре появился спектакль “Аэропорт”. Он был очень актуален и прошел с аншлагом, говоря о тех реформах, которые происходят в Узбекистане с критической точки зрения. Но он был снят с репертуара полгода назад, потому что с нашей точки зрения этот спектакль потерял свою актуальность. Недавно у нас прошла премьера постановки «Завтра» о проблемах, которые волнуют нас сегодня: о вырубке деревьев, о сносах домов, судьбах людей, которые остаются за бортом и не могут решить эти проблемы не на эмоциональном, а психологическом уровне.
«Ильхом» нужен и будет жить…
По словам художественного руководителя театра Бориса Гафурова, в сегодняшней ситуации вопрос не в том, что кто прав или не прав (частная компания, которая сейчас владеет этим зданием или театр «Ильхом»), а в том, что насколько сегодняшнему Ташкенту нужен этот театр и искусство, признанное во многих странах.
На какой стадии или состоянии находится разрешение этого вопроса?
Ирина Бхарат:
Сейчас идут переговоры на разных уровнях и нас уверили, что возникшая проблема с помещением решится положительно для “Ильхома”. Это означает, что мы остаемся здесь, на том же месте, которое наш коллектив считает своим домом. Мы ожидаем, когда это будет подтверждено документально и оформлено юридически надлежащим образом.
