Вдохновенна ли «Орестея»?
Мария Малишевска. Новости Узбекистана. 1 июня 2007
В «Ильхоме» – превью «Орестеи» Эсхила. Это – еще не премьера, а только лишь первый показ «на зрителя». Тем не менее, информация об этом событии распространилась быстро. И вот уже – полный аншлаг, яблоку негде упасть, и приставные стулья на каждом свободном клочке пространства зала. Это – перед первым действием. Полупустой зал – перед вторым. Почему? И вдохновенная ли «Орестея»? ( Автор статьи побывала только на первом показе, который состоялся 11 мая. С этого момента театр еще раз показывал спектакль. Все, о чем говорится в статье – субъективно авторское восприятие спектакля).
Разделим все происходящее на 2 большие части: на главное и на нюансы.
Итак, о главном: пожалуй, впервые на спектакле «Ильхома» я не нашла ответы на вопросы «О чем?» и «Ради чего?». Ради чего все эти сложные технические навороты, безусловно интересные, но как-то остающиеся «сами по себе», ничем не подкрепленными. Театр, вероятно, стремился осовременить Эсхила – это естественно в отношении классики стремление. Поэтому – форма телерепортажа, позволяющая на экране видеть крупные планы актеров, произносящих как бы текст от автора, видеть даже тогда, когда на сцене – толчея и военная неразбериха. Это создает многоплановость восприятия, это интересно. Репортеры и телекомментаторы на 3х языках – русском, узбекском и английском – рассказывают о событиях троянской войны и обо всех основных поворотах сюжета. В финале они же сообщают о результатах голосования, которое проводилось среди зрителей. Именно зрители, становясь тем, что называют емким и безличным наименованием «народ» решают – виновен ли Орест в убийстве матери или нет. И, кажется, было бы логичным, если бы журналисты на глазах у зрителей подтасовали бы результаты голосования. Но этого не происходит. С ними вообще ничего не происходит и непонятно – зачем вообще они появились? Потому ли, что современная жизнь невозможна без телевидения априори? Потому ли, что войны и убийства, и беспорядки – реалии сегодняшнего дня, которые телевизионщики лихо превращают в шоу, а мы, зрители, к этому привыкли? А театр хочет, чтобы наше отношение к этому явлению изменилось? Не понятно. Итак – гнусность политического пиара, творимого усилиями СМИ – не главное в спектакле. Тогда что же? Вечные темы – ответит читатель, понимающий, что трагедия Эсхила – именно об этом. Да, именно этого и ждет, наверное, от «Ильхома» зритель, именно это – вечные, пограничные темы Жизни и Смерти, Любви и Искусства – в яркой современной театральной форме делают этот Театр любимым, запоминающимся, знаковым. Так о чем «Орестея»? О том, что нельзя поднять руку на мать? Что убийство, предательство, измена – всегда преступление? Что родители, приносящие детей в жертву, пусть даже ради великой идеи перестают быть людьми. Судя по тексту – да. Но! И здесь пора поговорить о второй части – о нюансах.
Увы, то, как преподносят эти вечные истины актеры, делает их (не актеров, а истины) маленькими, даже малюсенькими. Кажется, нам грозят пальчиком: «Ни-и-изя-я-я». Актеры не играют, они показывают схемы: хороший-плохой-глупый-злой-истеричный-отчаявшийся. Схемы, не подкрепленные внутренне. Самый неприятный нюанс – на мой взгляд – Володина–Клитемнестра. Сухая истерика и выкрикивание текста. (Пожалуй, самая интересная актриса русскоязычных театров Ташкента, она прекрасно владеет искусством полутонов, переходов от одного состояния к другому. Здесь – нечто механически мечущееся по сцене, надрывное, но при этом кажется, что актриса совершенно равнодушна к тому, что происходит с ее героиней, она только логически выстраивает свои действия). Орест – образ сложившийся и законченный (Саид Худайбергенов). Только вот убить он может лишь при условии, что его рукой будут двигать в прямом смысле этого слова, потому что перед нами – истеричная манная каша. Его сестры просто нет. Христина Белоусова читает текст, запинаясь и забывая, где здесь думать еще о чем-то? Кстати, Худайбергенов текст знает тоже не очень твердо. На удивление истеричен и схематичен Аполлон – Пахомов (отнесем этот нюанс также к разряду неприятных). Агамемнон – Гафуров – практически полковник Бяльцев из «Радения с гранатом» – те же интонации, те же позы, то же форсирование голоса. Костюм, правда, другой. Странно решен образ Афины: непонятно, толи актриса (Алена Лустина) настолько любуется собой, толи это – режиссерский замысел. (В этой компании богов, как кажется, Афину должен был бы играть мужчина).
Да, это не премьера. Возможно, после нескольких показов все «обкатается», части мозаики сложатся в единое целое. Пока же можно говорить лишь о том, что самая внятная часть этого огромного, воистину эпического полотна связана с сатирами. Цзю и Пахомов, в форме яркой, пародийной, прячась за масками (вернее, за пародиями на маски) кратко, сжато, точно пересказывают суть каждого эпизода. Цзю хорош и во второй части в компании Эринний (и это при том, что вторая часть вообще гораздо слабее первой).
Одно из самых ярких положительных впечатлений оставляет Наргис Абдуллаева в роли Кассандры. Пожалуй, это единственный уже цельный образ. Актриса на наших глазах изменяется, проживая судьбу героини и за ней не просто интересно наблюдать – как она это делает – ее трагедия заставляет сопереживать.
На мой взгляд, актеры, исполняющие небольшие роли – Глеб Косихин, Николай Леонов –справились с ними гораздо лучше, чем те, чьи роли глобальны и тяжелы – эмоционально и физически.
Одним из героев спектакля стала музыка. В этом несомненная заслуга Артема Кима и прекрасно, что звучит она в живом исполнении. С интересной стороны раскрылись запевшие Тайлер Поламски и Антон Пахомов (вокальная партия Аполлона – пока лучшее в этом образе). Интересно и сценическое решение спектакля. Правда, побег Ореста за пределы театра очень напоминает показанный на гастролях в Ташкенте чехами спектакль «Тот, кто выпал из гнезда кукушки», но это тоже нюансы. В конце концов, все на театре уже когда-то было. Очень интересно решено восхождение богов. Это нужно видеть. Это красиво и в первый момент так необычно, что дух захватывает. И пусть есть еще технические неувязки, пусть кто-то делает это более пластично, кто-то менее – придумано здорово!
Да, спектакль театра «Ильхом» рассчитан на подготовленного зрителя. Правда, даже зная текст, из-за купюр над первой частью очень сложно понять, кто есть, кто и что происходит. Но это уже наш, зрительский недостаток – нехватка образования. Но почему-то все это яркое действо, происходящее на сцене, обращено не к душе зрителя. Момента катарсиса не происходит. Сопереживать истерике на площадке не хочется. Крик – не всегда равен силе испытываемых эмоций. Кроме того, классика потому и велика, потому и читают и перечитывают ее люди в разные времена, каждое поколение по своему, что она очень проста и в этой простоте гениальна. Что может быть проще и сложнее родительской и сыновней любви?
Возможно, на общем впечатлении от спектакля сказывается усталость актеров после сложного сезона. Кроме того, работа над пьесой шла в сжатые сроки. Это не могло не повлиять на результат. Повторюсь, я видела только первый показ, а их уже прошло 2. Может быть, даже наверняка, что-то изменилось. В любом случае, «Ильхом» неожиданен даже не в самых удачных своих проявлениях, «Орестея» не вызывает у каждого из зрителей эмоционального отклика, но, наверняка, вызовет интеллектуальные споры. Это спектакль, который будет интересно посмотреть еще раз, в следующем сезоне и тогда уже для себя ответить на вопрос: «Вдохновенна ли «Орестея»?