«Ильхом» я посмотрела, и «Радение с гранатом» и «Орестею»
ЖЖ-юзер bekara:
Ильхом я посмотрела, и «Радение с гранатом» и «Орестею». Впечатления смешанные, но сильные. Если бы показывали сперва «Орестею», на второй спектакль я возможно бы не пошла. Оба спектакля блестящие, хотя сначала я была в изумлении – почему-то я ждала чего-то совершенно иного (Ильхома я не видела никогда). В «Радении» первые минут двадцать-сорок и последние полчаса отторжение у меня было очень сильным – настолько стилистика не моя. Но если не считать начало и конец – «Радение» забрало меня почти безоговорочно. Очень хорошие актеры. Очень. (Может быть, это у меня еще по контрасту – я так много видела плохого и слабого за последнее время, что отвыкла от того, что хорошие актерские работы, все – это нормально.) Очень – не знаю, как это сказать – четкая режиссура. Именно мастерская. Мастерская, при том, что все это казалось мне – почти всегда – почти невыносимой архаикой. Но она была живая – и очень четкая. Я попалась на двадцать какой-то минуте, когда меня уже давно колотило от этой эстетики школьного утренника, монтажа, и я приготовилась терпеливо мучиться – и вот тут я вдруг поняла, что раму от картины всегда держат чуть косо. Вот тут я увидела, что это никакой не утренник – а еще минут через двадцать стала проступать такая сила, что меня ею смяло. В результате «Радение», вероятно – одно из самых сильных впечатлений этого года, хотя я до сих пор сама не могу в это поверить, настолько там все вроде бы чужое. Но искреннее. Там было столько искреннего авторского чувства, во всем и ко всем, что я сдалась – хотя карикатурного «советского» финала лучше бы я, конечно, не видела. Пожалели всех – самыми откровенными, лобовыми, невыносимо искренними способами. На очередной сцене переписки полковника с женой у меня стоял ком в горле. Пахомов, Гафуров, чайханщик Тахир и даже местами лейтенант Звягинцев играли так, что я не могла себе поверить – я ли так им верю, если только что готова была от них отворачиваться. Мне нет ничего дороже таких моментов, когда меня корчит от изумления. Даже видеопроекцию я впервые в жизни смогла воспринять как органическую часть спектакля – впервые она не убила для меня спектакль, а играла наравне с актерами (когда дверка отворялась, например – просто, а как здорово). Но и это все ерунда, а не ерунда – искренность и интерес к каждому герою. (Я знаю, что «искренне» – для многих ругательство, но тут было сочетание желания и мастерства, тут это не ругательство, хотя тех, кому все это показалось слишком простодушным, понять в принципе могу.) В общем – меня сделали. Я бы посмотрела еще раз, если бы была такая возможность.
«Орестея» меня не забрала ни на секунду, хотя там все тоже мастерски. Я рада, что я это видела – потому что мне казалось, что я вижу ожившую Таганку семидесятых, которую я видеть не могла – абсолютно живую, сегодняшнюю, с самыми современными средствами, для меня оставшуюся в далеком прошлом, но тут вот – как будто ты на машине времени перелетел и в зал попал, и понимаешь, как это тогда работало. Для меня это именно Таганка, хотя возможно я неправа – я ту Таганку не знаю. «Орестея» это у меня тоже была первая – и, вероятно, она получилась очень адекватной автору – но если иначе ее сделать нельзя, значит, этот автор не мой. Только в третьем действии я поняла, в чем дело – в сцене разговора Аполлона с Эриниями, когда люди ушли, наконец, и остались только боги. У богов была своя воля – а у людей ее не было и быть не могло, до того три часа по сцене бродило мясо – и потому мне было абсолютно, бесконечно не интересно по сути, как бы там ни было блестяще по форме, актерской и режиссерской. Не могу я смотреть на мясо, которое ничего не решает и от которого ничего не зависит. У Софокла не так – может ли быть не так у Эсхила, я не знаю. Потому при всем внешнем блеске «Орестея» осталась для меня общим местом. Там нет людей – а в «Радении» они были. Хотя стилистика и не моя. Очень неожиданно всё.
